18. Последний выстрел

Именно в те дни мне написал фотограф Дмитрий Куклин, предложив творческое сотрудничество. Я посмотрела его работы – его чёрно-белые фотографии были резкие, жёсткие, с каким-то надрывом, потусторонние, но в то же время наполненные чем-то важным, в них была какая-то суть, которую я не могла себе объяснить, смогла только понять на уровне чувствования. В них была и боль, и какая-то другая красота. Они попали мне в самое сердце. В переписке Куклин был сурово прямолинеен, но в то же время предельно честен и уважителен, без манипуляций, без подыгрывания, без лести. Наша съемка случилась через четыре дня после последней моей встречи с Сашей, где я приехала к нему после съемки у любовника. Он уже не имел власти надо мной, но тревога во мне была жива, я была в раздрае и не чувствовала под собой опоры.
Дима попросил привезти с собой музыку, под которую я максимально могу расслабиться и чувствовать себя комфортно. Мы обсуждали, какую вообще музыку можно попробовать включить на съемке, я сказала, что хотела бы положиться на него, чтобы он выбрал.
Это была квартира со странно-сине-зелёными стенами и рыжим паркетом, с красивыми окнами, но дневной свет уже уходил. Под искусственным источником света было тепло. Ни тени давления, ни чужого раздевающего взгляда. Звучала музыка – нарастающая, болезненно-красивая, как будто созданная для того, чтобы тело в ней плакало и выражало свою боль. Это была тема из фильма "Повар, вор, его жена и её любовник". Дима не хотел, чтобы я позировала, выполняя команды, или следуя каким-то шаблонам, которым следуют обычно фотомодели, но хотел, чтобы я вчувствовалась в музыку, чтобы моё тело само жило, чтобы через него говорила душа, а не разум и стереотипы. Мне это было очень трудно, трудно почувствовать свою внутреннюю свободу, трудно довериться своему телу, несмотря на то, что Дима никак не трогал меня, не упрекал, не указывал, не оценивал, он был в комнате, но при этом максимально исчез, осталось лишь его внимание. Но постепенно я поняла, что не обязана быть какой-то, правильной, красивой или соблазнительной, я могу просто - быть. Слушать музыку и своё тело, и позволять телу выражаться.
После съемки мы ехали с Димой домой, общались по душам, он в машине включил другую музыку, уже спокойную, без надрыва, но с характером, джазовую. В какой-то момент он включил композицию Avishai Cohen “Remembering”. Мы внимательно её послушали, не общались, пока она не закончилась. И после этого я рассказала что-то про Сашу, поделилась своим беспокойством, которое тогда ещё было во мне. Дима заметил что-то в том плане, что я не должна жертвовать собой. Я не помню точно его слов, но помню своё ощущение: впервые за несколько месяцев я почувствовала опору под ногами, это было словно возвращение домой после долгого изнуряющего полёта в космос. И, кстати, по счастливому стечению обстоятельств оказалось, что мы живём с Димой на одной станции метро. И он меня высадил прямо у моего дома. Тело звенело, как после хорошей бани – очищенное, усталое и своё.
И конечно я посмотрела потом фильм «Повар, вор, его жена и её любовник». В конце фильма звучит выстрел. В моей душе тогда он отчётливо прозвучал этим фильмом, ставшим одним из важнейших, чуть ли не самым важным для меня из всех фильмов, что я посмотрела.