4

Этот пост будет долгим и нудным, но я не могу его не записать, чтобы отметить кое-какие детали немаловажные, имевшие место в процессе медленного погружения меня, как мухи, привлеченной сладким нектаром хищного растения, из состояния, когда она думает, что всё контролирует, в состояние, когда она под тотальным внешним контролем, и своей воле больше не может следовать.

Когда я вернулась из Харькова домой, первым делом, что я сделала, это посмотрела фильм «4». Первая половина фильма меня впечатлила. Вторая, которая полностью включает в себя эпизод с бабками в натуральном деревенском помещении, набухавшихся и трясущих голыми грудями на камеру, не очень. Мы лежали с друзьями на большом диване перед большим телевизором, и мне было стыдно, что мои друзья вынуждены смотреть это из-за меня. Это я описываю свои чувства, чувства идут из сердца, а не от головы. А в голове у меня было совсем другое – молодой режиссёр, снявший что-то потрясающее, дерзкое, смелое, и не собирающийся останавливаться. Забыла упомянуть в предыдущих постах, что съемочная группа, проведшая со мной собеседование, рассказала также, что фильм, который они сейчас снимают, спонсируется разными странами.

Ожидание следующего путешествия в Харьков и начала съемочного блока для меня было адским. Во-первых, я боялась, что они ещё посмотрят и побеседуют с разными актрисами, в т.ч. с моей хорошей знакомой моделью, контакты которой я им дала, и вместо меня выберут кого-то другого. А во-вторых, когда я сделала возврат денежных средств, которые внесла за занятия английским и пошла с ними в магазин (друг сказал, что они мои, в Харькове они мне пригодятся), меня ограбили в лесопарке. Один мужчина стоял на шухере, второй напал на меня на этой же тропинке где-то через 20 метров и отнял сумку. В сумке была вся сумма денег и паспорт. Заявление в полицию было делать некогда (нужно было тогда куда-то ездить в соседний город, на территории которого было совершено преступление), поэтому я написала в милицию около своего дома, что паспорт утеряла, чтобы мне как можно скорее его восстановили, потому что нужно успеть до даты отъезда, иначе он будет невозможным. Сейчас понимаю, насколько знаковым было это событие перед теми адскими 4,5 месяцами, что я проведу в Харькове на съемках.

Моя подруга-модель, тем временем, съездила на кастинг. По её словам ей отказали, потому что она встречается с молодым человеком, у них очень близкие доверительные отношения, и она не хочет его потерять.

А потом, когда осталось считанное число дней до отъезда, Ася куда-то пропала, её телефон был заблокирован. Я звонила, писала - бесполезно. Настроение было подавленное, потому что мечту, похоже, можно было похоронить. Но через несколько дней, когда, можно сказать, смирилась, Ася сама позвонила, сказала, что съемки переносятся, т.к. у них какие-то административные проблемы с блоком, но они их улаживают. После разговора я прыгала по комнате до потолка от счастья и танцевала.

По плану я должна была приехать в Харьков во второй половине мая, а по факту, в итоге, приехала 17 июня. В купе поезда, который вез меня в Украину, я познакомилась с известной тогда на фотосайте моделью Ольгой Малышевой. Это была приятная поездка, мне понравилось общаться с Олей, она совсем не такая, как я её представляла по картинкам на фотосайте с ней.

По приезду отношения ко мне режиссёрского департамента охладились. Мол, ну ты сама тут как-нибудь осваивайся. Пиши себе биографию под 56-й год прошлого века. Так прошёл весь день, я сидела где-то на антресоли над студией, где помещался письменный стол, и можно было созерцать всю студию с высоты (потолки там высокие). А ближе к ночи под моим мягким давлением мне сняли квартиру в центре Харькова. Проснувшись утром, я стала ждать, но ни ответа, ни привета не было. Вечером, впрочем, то ли я им позвонила, то ли они мне позвонили сами. Смутно помню. Но какое-то время я просто болталась по Харькову и слушала АукцЫон «Осколки девечьих сердец скрипят у меня под ногами», «Я нэпмааан!» и т.д. В студии я тоже появлялась, то ли на машине меня привозили, то ли пешком добиралась (я быстро освоилась в Харькове, настолько всё там казалось родным). И писала биографию себе, вопросов никаких не задавала. Через какое-то время мне показали Институт. Меня переодели во всё советское, я стала такой типичной советской молодой женщиной. Меня вела Инна, переодевшаяся в строгий советский костюм, и ставшая ещё строже, чем была, показывала всё и наблюдала за моей реакцией. Инна, надо сказать, не такая дружелюбная и открытая, как Ася. Она сдержанная, холодная брюнетка, хотя на лице нередко полуулыбка, а глаза большие и открытые. Что-то от тюремной надзирательницы в ней было. Реакция моя была естественной – я охуевала от размаха декораций. Описывать всё это противно, мне кажется всех, кто про это читал, уже порядком тошнит от этих описаний. Да и не помню особо, что и в каком порядке мы осматривали, лишь помню, как мне жутко стало от помещений, где живёт хозактив, какие-то чёрные двухэтажные кровати с мерзкими синими одеялами (как в начале 90-х годов в моём детском саду, где тоже был тот ещё концлагерь) и грязными смятыми голубыми простынями. И везде всё такое тёмное, мрачное, но величественное. Потом пошли в разные другие места Института. Я ещё не знала тогда, что проживу в этом Институте порядочное время в квартире Дау и Норы. Хочется проблеваться прямо сейчас. Потанцую, пожалуй, под Aphex Twin какое-то время, потом вернусь к письму.

….

Эти дни были для меня очень неприятными и стрессовыми, я скучала по друзьям в Москве, своему творчеству, чувствовала себя одинокой и брошенной. И когда возникал какой-то движ с переодеваниями, меня это отвлекало от грустных мыслей. После того, как мы вышли с Инной из Института (кстати, и на входе, и на выходе там досматривали, чтобы всё было советским, аутетичным, слава богу, что под платье не залезали, проверить, соответствуют ли трусы и затычки для месячных нужному времени) и я сидела на какой-то деревянной мебели и не знала, куда себя девать, прошёл Илья, улыбнулся мне и сказал: «Я очень рад, что вы приехали!» Кстати, Инна мне призналась, что блок «Квартира Ани» у них накрывается, или откладывается, и они ищут мне применение в Институте.

Потом мне дали словарь «сотрудников института», какими советскими словами и словосочетаниями заменять современные, например «я залез в интернет» - «я посмотрел в энциклопедии», а также стопку распечатанных листов формата А4 с историей 40-х, 50-х и 60-х годов.

Через пару дней у меня принимала экзамен Зоя, не совсем режиссёр, но тоже какая-то приближённая Ильи. Мы прошли из студии в какую-то загадочную чёрную дверь (таких дверей много в самом Институте). За этой дверью оказался лабиринт из коридоров. Мы прошли по этому лабиринту и оказались в каком-то замкнутом помещении, где стояла камера. Зоя пригласила меня сесть напротив этой камеры, а сама села по другую её сторону, и стала вежливо штурмовать меня вопросами по истории середины 20 века. К своему стыду я отвечала на эти вопросы ужасно, я ничего не знала про все эти съезды КПСС, что когда там было, наверное, я знала только точную дату, когда сталин сдох, на остальные вопросы я не смогла ответить. Зоя никак на это не отреагировала. А я вышла в смятённых чувствах потом из этого лабиринта, подумала, что теперь меня уволят. Но не уволили, а пригласили вечером на день рождения Алексея Трифонова в квартиру учёных в Институте. Я познакомилась там с Чучей (известная на фотосайте модель в то время), нам даже разрешили пройти на балкон квартиры, где жили главные герои - Дау и Нора (на самом деле Радмила и Теодор) и посмотреть оттуда представление с катушкой тесла (в фильме «Дау - дегенерация» есть что-то из этой сцены, где какой-то шаман, Марина Абрамович, НКВДшники с лающими собаками, солдаты без сознания, молнии и разряды на катушке Тесла и чёрт знает ещё что, я до сих пор не понимаю, что это было, что за эксперимент). Мы болтали с Чучей, не стесняясь того, что в одежду нам были вшиты микрофоны, вернее она болтала о том, как общалась с Ильей несколько часов ночью (столько длилось их собеседование), что он настолько вынес ей мозг, что когда она вышла на улицу, то закричала что есть мочи просто так. Что она тут делает в то время, я так и не поняла, потом её больше не видела ни в студии, ни на съемках. До самого утра потом мы отмечали день рождения Лёши Трифонова, я уже познакомилась с, как и я недавно приехавшей, Ирой буфетчицей. Она, довольно общительная, задавала вопросы шаману, который тоже был на дне рождения Алексея. Я помню что-то из его рассказов, самую малость, помню, как Илья произносил весьма тёплый тост за Алексея. Съемок никаких не было, мы просто общались до рассвета. Под утро остались мы с Ирой и Илья с Лёшей, шаман, может ещё кто-то, а потом разъехались по домам в Харькове, для меня квартиры в этот раз не нашлось, секретарша развела руками, поэтому я поехала к своей новой подруге Ире...